Мифы или реальность?

Выпил, туман, очнулся – Дагестан

 Истории про рабство в современном мире выглядят дико, и они давно будоражат наши умы. Много историй уже рассказано об этом, много еще предстоит рассказать, но разобраться в них и понять, где вымысел, а где реальность, не так уж и легко. Но уже возмущает тот факт, что они возможны в наше время.

Антон Фролов: «По России проблема трудового рабства остро стоит в Дагестане. По некоторым подсчетам, в Дагестане около 600 кирпичных заводов, на каждом втором работают рабы. На одно предприятие приходится где-то от 10 до 50 пленников. Людей туда насильно привозят со всей страны.

Площадь у Курского вокзала перегорожена заборами с красными лампочками – тут вечно что-то строят. Из открытых дверей, через которые можно пройти на перрон, потоком льет вода. Пассажиры, чертыхаясь, идут в обход и тянут за собой тяжелые разноцветные чемоданы на колесиках. У магазина, торгующего припасами в дорогу, сигаретами и пивом, собрались несколько человек. Грязные куртки, потертые джинсы, у ног пакеты с каким-то барахлом… Местные бомжи обжили каждый угол привокзальной площади. Для бездомных проходящие мимо пассажиры – это возможность подзаработать, «стрельнув» мелочь, а для спешащих на поезд бродяги – лишь часть пейзажа, от которой хочется отвернуться.

В 90-е в районе Курского селились бездомные подростки – вокзал буквально кишел маленькими бродягами. Теперь детей разогнали по приютам, и многие из тех, кто ночевал здесь под перронами в детстве, сюда же и вернулись. Но мы приехали на Курский вокзал не за этим.

С одной стороны, то, о чем пойдет речь дальше, явление страшное, странное, не совместимое с жизнью в нормальном обществе правового государства, а с другой… С другой – о нем знают и правоохранительные органы, и постоянные зрители криминальных новостей. И если вторые не могут ничего поделать ввиду своей некомпетентности в вопросе, то первые лишь делают робкие попытки проблему решить. Пока ничего не выходит. Сейчас московские вокзалы – это своеобразная биржа труда. Сюда за рабочей силой приезжают приветливые, ничем не примечательные мужчины, знакомство с которыми оказывается самым неприятным событием в жизни. Познакомился, выпил, забылся, очнулся за сотни и тысячи километров от дома – в Дагестане.

На территории республики располагаются десятки заводов по производству кирпича или тротуарной плитки. Специализация у каждого своя, рынок четко поделен. Работники таких предприятий – каждый второй – были насильно привезены с московских вокзалов. Трудятся здесь не за деньги – за еду, и хорошо, если за небольшую медицинскую помощь, которая после постоянных побоев требуется практически всем пленникам. Нередко здесь умирают, пропадают бесследно или пытаются убежать. Последнее получается не у всех. Последствия поимки – побои или расправа. Термин «рабы» применительно к тем, кто работает на подпольных предприятиях, звучит максимально точно. Люди без родственников и документов, никому не нужные – самая удобная рабочая сила. Их никто не будет искать, они никому не нужны. Бомжи – не единственный контингент. Людей с домом и семьей здесь тоже нередко можно встретить. Их перестают искать, когда проходит время. Да и просто ли искать человека, который пропал без вести?

Семерых человек освободили из трудового рабства в Дагестане гражданские активисты совместно с полицией. Фото: http://dnevnik.se

Олег Мельников, лидер движения «Альтернатива», – мужчина, что называется, в самом расцвете сил. Доброе лицо, интеллигентная речь. Это его волонтеры освобождали «рабов» в продуктовом магазине на Новосибирской улице Москвы в прошлом году. И это их же, волонтеров, называли провокаторами, лгунами, пиарщиками и собаками. Мельников с товарищами тогда вытащил из подвала торговой точки 12 человек. Большинство из них женщины. По большому счету, дело о рабах в магазине так ничем и не кончилось: странные формулировки следствия, бывшие невольники, которые вдруг заявили, что вовсе не рабы. Тогда, в 2013-м, произошедшее на Новосибирской улице вызвало большой резонанс. Но все забылось. Олег говорит, что случаи, когда бездомных забирают с улиц и везут на дагестанские заводы, увы, происходят сплошь и рядом. Люди – обычный материал, как кирпичи или плитка. С ними не церемонятся, их не считают даже по головам. Если со старыми что-то произойдет, то всегда найдутся новые.

«История, когда людей забирают в рабство, для Дагестана, к сожалению, типичная, – говорит Мельников. – Например, недавно к нам обратился мужчина по имени Дмитрий. Его вывезли в Дагестан, он не помнил, как. Тоже попил с незнакомцем чаю или еще чего. Но ему удалось бежать в тот же день».

Дмитрий, о котором говорит Олег Мельников, не бездомный. Совершенно приличный человек стал жертвой преступления в людном месте, когда приехал в гости к сестре.

«В Москву приехал из Смоленска, погостить у сестры, – рассказывает Дмитрий. – Собирался уезжать назад домой, добрался до Белорусского вокзала. Там выяснилось, что до электрички еще три часа. Так что пришлось ждать. Стою, курю. Подходит ко мне молодой человек, познакомились. Рассказал, что тоже чуть ли не каждый день ездит в Смоленск. Разговорились, вроде как нормально начали общаться. Он предложил зайти в кафе, попить чаю, погреться. Помню, что за столиками в кафе уже сидели мужчины. Около семи человек. Мы присели вдвоем. Официантка всем принесла чай. Помню, что сделал три глотка. Потом все. Проснулся на таможне или посту каком-то. Ехали в автобусе, как животных нас всех везли. Всех тех, кто тогда сидел в кафе этом».

По словам Дмитрия, на посту у пассажиров автобуса начали проверять документы. Сотрудник службы (какой именно, Дмитрий не помнит) сообщил, что житель Смоленска находится в розыске. «Я говорю: «Правильно, меня уже семья ищет! Отпустите меня домой», – продолжает Дмитрий. – А он приказал нам всем выйти покурить и о чем-то долго говорил с водителем автобуса. Нас погрузили обратно и повезли дальше».

Проехав несколько километров, автобус остановился. Водитель ушел и вернулся через полтора часа. По словам Дмитрия, с полными сумками водки и пива.

«Говорит: выпивайте, вам тут до утра сидеть, – вспоминает бывший пленник. – Разбудили меня уже утром. Сказали, что приехал за мной человек. Водитель отдал ему деньги, то ли двенадцать, то ли тринадцать тысяч, и я поехал дальше уже с новым водителем».

Как Дмитрий узнал позже, деньги были отданы за него. Кирпичный завод, на который привезли нового раба, располагался всего в четырех километрах от небольшого поселка. Дмитрий – один из тех, кому удалось сравнительно легко убежать и оказаться непойманным. Примечательно, что дальнейшей судьбой беглеца занимались не сотрудники МВД, а волонтеры все той же «Альтернативы».

О подпольных заводах в Дагестане стало широко известно еще в 2009 году. Солдат-срочник Антон Кузнецов, который покинул воинскую часть и считался дезертиром несколько лет, неожиданно появился на пороге своего дома. Родным он рассказал, что все это время провел в рабстве. Делал кирпич, пытался бежать, его били, возвращали обратно. Журналисты выстраивались в очередь, чтобы взять интервью, а официальные органы тут же подвергли сомнению слова мужчины.

Огромный скандал заставил дагестанскую прокуратуру провести проверку. Прокуроры выяснили, что на кирпичных заводах республики трудятся 200 человек без документов. По этим фактам было возбуждено 155 дел об административных правонарушениях в отношении хозяев предприятий. Уголовного наказания так никто и не понес.

Не поверили власти и истории Сергея Оборина, предпринимателя, который провел в рабстве 16 лет. В 1991 году мужчина отправился в Москву за товаром для своего магазина. На обратном пути в поезде Москва – Нижний Тагил познакомился с двумя попутчиками. История не блещет новизной. В пиво что-то подлили, и увезли в Дагестан. Пленник ничего не помнит до того момента, как очнулся на кирпичном заводе. Зато каждый последующий день на протяжении долгих лет рабства Оборин не забудет никогда. Рабу удалось бежать в 2007-м.

В течение двух лет больной, истощавший человек добирался до дома. На хлеб зарабатывал в деревнях: колол дрова, полол грядки. Вернуться к семье помог бизнесмен, который нанял Сергея для установки дверей в своем новом доме. Бывший пленник сделал работу и даже спроектировал и соорудил лестницу с первого на второй этаж, за что получил более 100 тысяч рублей. На эти деньги Оборин привел себя в порядок и добрался до дома. Супруга, которая все это время считала себя вдовой, успела несколько раз побывать замужем, сыновьям, которых Сергей последний раз видел еще мальчишками, исполнилось 34 и 35 лет. В память об отце они установили могильную плиту на кладбище, под которой, понятное дело, никого не было.

«Мы знаем, где находятся эти заводы, – говорит Олег Мельников. – С некоторых из них убежать либо нереально, либо при поимке обязательно убьют. По нашим подсчетам в Дагестане около 600 кирпичных заводов, на каждом втором работают рабы. На одно предприятие приходится где-то от 10 до 50 пленников. Вот и посчитайте, какое количество людей находится в рабстве. Но самое тяжелое не найти эти заводы, а освободить людей и доставить их домой. Это большие средства. На одного нужно потратить от 10 тысяч рублей».

Мельников говорит, что местные жители также в курсе проблемы и активно помогают волонтерам. И слушая подобные истории, замечаешь за собой, что к явлению, которого в современном мире просто не должно было бы существовать, и сам начинаешь относиться как к обыденному. От этого противно вдвойне».

95 процентов рабочей силы на кирпичном производстве в республике – русские из средней полосы России. Фото: http://m.kp.ru.

Захаров Дмитрий: «Русские рабы на кирпичных заводах, которые трудятся до смерти, после чего их сжигают тем же пламенем, которым обжигают кирпичи.

Про этот слух я узнал уже на месте. Начали копать. Выяснилось, что товарищ, который заявлял, что его держат как раба на кирпичном заводе, на самом деле дезертир. А русские там – это навербованные по большим городам России бомжи, которые за еду, ночлег и малую денежку делают кирпичи. Но учитывая нашу въедливость и стремление к правде, мы решили: доверяй, но проверяй – и нагрянули на кирпичный завод. То, что это был экспромт, а не показуха, показывали несколько моментов: то, что нам сначала пытались помешать снимать, и то, что меня чуть не съела кавказская овчарка.

Заборов на заводе мы не обнаружили, колючей проволоки и кандалов на ногах работяг – тоже. Славяне действительно работали там, один был похож на сильно пьющего интеллигента.

Когда работяга перестал работать, его грубо окликнул дагестанский малолетний надсмотрщик. У одного либерально настроенного журналиста даже гнев проснулся, типа как так с русским человеком можно. Только мне вот интересно: что если б этот русский человек к нему на Курском вокзале подошел и мелочи попросил, полез бы к нему этот журналист с объятиями и желанием послушать, как этому бомжу живется?

На самом деле больше всего реальных рабов не на Кавказе, а в столице нашей родины, Москве. Сколько людей живет и трудится в подвалах и подпольных фабриках в рабских условиях в Первопрестольной…

А то прям забавно выходит: то, что узбек, таджик и китаец в ужасных условиях трудится – это нормально, а если русский – то это ужас и нарушение прав? Странный гуманизм.

На самом деле опыт трудотерапии для бомжей на этих заводах меня вдохновил, и я, наверное, когда буду в следующем году выдвигаться в Мосгордуму, возьму на вооружение лозунг «Я отправлю всех бомжей, алкоголиков и наркоманов в Дагестан на кирпичные заводы». А что, год трудотерапии на свежем воздухе – и люди из отбросов превратятся в настоящих людей. Ведь, как известно, именно труд сделал из обезьяны человека. В общем, все русские, которые работают на кирпичных заводах, – это добровольно поехавшие туда бомжи. И чем больше их туда уедет, тем свежее будет дышаться в метро и на вокзалах».

Источник: mk.ru

This entry passed through the Full-Text RSS service — if this is your content and you're reading it on someone else's site, please read the FAQ at fivefilters.org/content-only/faq.php#publishers.